К ВОПРОСУ О РЕКОНСТРУКЦИИ НЕКОТОРЫХ ТИПОВ ПЛЕЧЕВОЙ ОДЕЖДЫ СРЕДНЕЦНИСКОЙ МОРДВЫ 8-11 ВВ. (ПО МАТЕРИАЛАМ КРЮКОВСКО-КУЖНОВСКОГО МОГИЛЬНИКА)

Крюковско-Кужновский могильник входит в группу среднецнинских памятников, компактно расположенных в окрестностях г. Моршанска.

К этой группе относятся также следующие могильники: Елизавет-Михайловский, Пановский, Лядинский, Томниковский, Кершин Вьюнский, Большой Камшинский. Указанные памятники датируются 8-11 вв. н.э. Регион их расположения – междуречье Средней Волги, Оки и Цны, т.е. территории современных Тамбовской и Пензенской областей [1, с. 98].

Остатки тканей в среднецнинских могильниках фрагментарны и не позволяют произвести полную реконструкцию древнемордовской одежды. Однако детали металлического декора костюма: оловянный бисер и пуговки, различные нашивные привески позволяют уточнить некоторые общие особенности кроя путём анализа расположения этих украшений в погребениях. Подобный анализ возможен благодаря рукописным дневникам и зарисовкам Петра Петровича Иванова, автора раскопок Крюковско-Кужновского могильника.

При работе с этим документом нельзя не восхищаться тщательностью и аккуратностью, с которой Иванов П.П. проводил огромные по объёму работы в сложнейших условиях постреволюционной России. Инвентарь каждого из 586 погребений Крюковско-Кужновского могильника подробно описан, каждое описание сопровождается зарисовкой. Особое внимание в своих рисунках Иванов П.П. уделял именно органическим материалам, из которых изготовлялись предметы одежды и обуви, фиксируя пятна тлена в своих зарисовках, когда не удавалось сохранить иные, более крупные остатки.

Силуэт плечевой одежды среднецнинской мордвы хорошо читается по отпечатку тлена ткани в погребении № 160. Это туникообразная одежда с длинными узкими рукавами, достигающими запястий [2, погр. 160]. Длина рукавов подтверждается многочисленными остатками текстиля под браслетами, а также остатками вышивки оловянным бисером на краях рукавов [3, с. 35].

Была ли такая одежда распашной, типа кафтана, или глухой, типа рубахи?

На бытование у среднецнинской мордвы распашной одежды указывает расположение застёжек-сюльгам. В некоторых погребениях они многочисленны и расположены в одну или две линии вдоль костяка, по центру, от верхней части груди до поясницы, как, например, в погребениях № 335, 500, 527 и многих других [2, погр. 335, 500, 527]. Таким образом, наличие нескольких сюльгам, расположенных по центру вдоль костяка, мы будем считать маркером распашной одежды типа кафтана. Соответственно, их отсутствие или малое количество указывает на глухую одежду типа рубахи.

В Крюковско-Кужновском могильнике остатки декора одежды имеются в погребениях №№  344, 405, 433, 474, 559. Важным моментом является то, что в рукописном дневнике раскопок Иванова П.П. для этих погребений имеются чёткие прорисовки, позволяющие проанализировать детали кроя наплечной одежды [2, погр. 344, 405, 433, 474, 559].

В погребениях №№ 344, 433 и 559 декор расположен в виде вертикальных полос вдоль костяка, по сторонам от него. В погребении № 433 сюльгам всего две, что указывает на глухую одежду типа рубахи. В погребениях № 344 и 559 имеются многочисленные сюльгамы, расположенные в одну линию вдоль костяка, что указывает на распашную одежду типа кафтана.  В погребении № 559 дополнительным и более ярким маркером распашной одежды, кроме сюльгам, является декор краёв осевого разреза. На прорисовке погребения ясно видны, помимо двух полос декора по сторонам от костяка, ещё две продольные полосы, расположенные ближе к его центру.

Вертикальные полосы декора в погребении № 433 заканчиваются немного ниже колен костяка, очевидно, такой же была и длина рубахи. Длина кафтана из погребения № 559 такая же – чуть ниже колен. А вот длина кафтана из погребения № 344 гораздо меньше – декор подола расположен в нижней трети бедренной кости, немного выше колен.

В погребении № 405 линии вышивки подола расположены в два ряда горизонтально, один над другим. Возможно, что нижняя линяя декора, находящаяся ниже колена, принадлежит рубахе, а верхняя, расположенная чуть выше колен – кафтану.

Декор погребения № 474 расположен гораздо ниже, чем в предыдущих случаях – в нижней трети голени. Принадлежит он, как кажется, скорее рубахе, чем кафтану.  На это указывает его форма в виде непрерывной горизонтальной линии и одинаковые короткие двойные вертикальные полосы вышивки по краям горизонтальной линии, которые, очевидно, украшали боковые разрезы. Вертикальных полос вышивки по центру костяка нет, также как и какого-либо разрыва горизонтальной полосы декора.

Суммируя вышеизложенное, можно сказать, что в некоторых случаях длина рубахи и кафтана была одинаковой и достигала верхней части голени, закрывая колени. В других случаях рубаха могла быть несколько длиннее – до нижней трети голени, а кафтан короче – до нижней части бедренных костей, не закрывая колен. Также можно предположить, что иногда рубаха и кафтан могли одеваться одновременно.

Что касается кроя наплечной одежды, то, судя по сходному расположению декора рубах и кафтанов в виде продольных полос вышивки, можно достаточно уверенно предположить, что и конструкция их была одинакова.

Воронина Р.Ф. предполагает, что крой подобного вида одежды мог быть близок крою женских рубах мордвы-мокши 18-19 вв. [3, с. 35-36].  Женские мокшанские рубахи строились из одного перегнутого посередине полотнища и пришитых к нему с каждой стороны ещё по одному полотнищу той же ширины. Подол либо не имеет разреза, либо он расположен посередине рубахи [4, с. 51-52].

Эта версия основана на предполагаемом сходстве декора этнографических мокшанских рубах и одежды из Крюковско-Кужновского могильника. Вертикальные швы мокшанских рубах украшались вышивкой, расположение которой сходно с расположением декора древнемордовской одежды – в виде двух параллельных линий вдоль костяка. В пользу сходства кроя древнемордовских и мокшанских рубах, как считает Воронина Р.Ф., говорит также зафиксированная Ефимовой Л.В. ширина тканого полотнища, равная 33 см, что соответствует ширине полотнищ этнографических рубах [3, с. 35-36].

При ширине ткани порядка 32-35 см. вертикальные швы между основным и боковыми полотнищами рубахи располагаются достаточно узко, примерно по линии бедренных костей. Таково должно быть и расстояние между вертикальными полосами декора древнемордовской одежды, которые Воронина Р.Ф. считает маркерами кроя рубахи из нескольких узких полотнищ.

Однако на прорисовках погребений, содержащих подобный декор, видно, что расстояние между полосами вышивки значительно больше.

Так в погребениях №№ 344, 433, 559 [3, погр. 344, 433, 559] ряды пуговок расположены значительно шире, чем швы на мокшанской рубахе. Больше похоже, что пуговками обшиты вертикальные края одежды. Подтверждение этому мы находим в описании погребений из дневников Иванова П.П.

В описании погребения № 559 исследователь отмечает, что пуговками обшиты боковые стороны одежды [5, с. 176]. В описании погребения № 579, где женская одежда была положена в мужское погребение в качестве дара,  Иванов П.П. снова указывает на то, что пуговками украшены именно вертикальные края одежды. [5, с. 182] В обоих случаях автор раскопок чётко указал, что пуговки находились на краях вдоль одежды, тогда как на мокшанских этнографических рубахах боковые стороны рубахи не украшаются.

На прорисовке погребения № 474 Крюковско-Кужновского могильника, где пуговками был обшит подол рубахи, как уже было указано выше, четко видны два боковых разреза, расположенные по краям одежды, что также не характерно для мокшанских этнографических  рубах [2, погр. 474].

Приведённые признаки: украшение вертикальных краёв одежды  и разрезы по бокам – говорят о том, что швы располагались вдоль вертикальных краёв. Подобное расположение швов характерно для кроя одежды из одного широкого полотнища, перегнутого пополам и сшитого по бокам. В нижней части полотнище, в случае, если рубаха была очень длинной, могло оставаться несшитым, формируя необходимые для свободы движений ног разрезы. Конструктивно подобный тип одежды мог быть сходен с мужской рубахой из могильника Залахтовье, отличаясь от неё большей длиной  [6, с. 119-120].

Что касается ширины тканого полотнища, указанной Ефимовой Л.В., то она зафиксирована на единичном экземпляре шерстяной ткани полотняного переплетения. Кроме того, данный образец находился в мужском погребении и является, согласно описанию Иванова П.П., головным убором в виде ленты [5, с. 99-100].  Вполне возможно, что саржевые шерстяные ткани, составляющие большинство образцов и шедшие на верхнюю одежду, могли быть и большей ширины. Это косвенно подтверждается тем, что по археологическим данным у мордвы фиксируется бытование вертикального ткацкого станка, который позволяет получать ткани шириной до 70-75 см [7, с. 127-134].

Форма шейного выреза глухой рубахи была уточнена Ворониной Р.Ф. в ходе раскопок 1968 г. Судя по расположению вышивки оловянным бисером из погребения № 5 (591) раскопок 1968 г., вырез был округлым, плотно прилегал к шее. Спереди был небольшой вертикальный разрез, также украшенный оловянным бисером. Края разреза скреплялись кольцевидными застёжками с усами и иглой – сюльгамами [3, с. 34-35]. Форма выреза распашного кафтана неизвестна.

Таким образом, можно достаточно уверенно реконструировать два вида плечевой одежды среднецнинской мордвы.

Один из них представляет собой туникообразную глухую рубаху с длинными узкими рукавами до запястий. По длине такие рубахи могли быть до верхней части голени, чуть ниже колен. Могли они быть и длиннее, достигая нижней трети голени. Кроилась такая рубаха из одного широкого полотна, перегнутого посередине и сшитого по бокам. В некоторых случаях, очевидно, при большой длине рубахи, нижние края полотнища могли оставаться несшитыми, образуя боковые вертикальные разрезы. Шейный вырез был округлым, плотно прилегая к шее. Спереди шейного выреза был небольшой вертикальный разрез, фиксируемый одной или несколькими застёжками-сюльгамами.

Другая разновидность плечевой одежды сходна по силуэту и крою с вышеописанной рубахой, но имеет спереди осевой разрез и является распашным кафтаном. Длина такого кафтана в одних случаях равна длине рубахи и достигает верхней части голени, закрывая колени. В других случаях кафтан мог быть короче – до нижней части бёдер. Форма выреза неизвестна, предположительно сходна с вырезом рубахи. Борта кафтана фиксировались от горла до пояса несколькими сюльгамами.

Все приведённые выше погребения с остатками декора одежды являются женскими. Соответственно и плечевая одежда, описанная выше, относится к женскому костюму.  Рассмотрим теперь погребения, содержащие данные о мужской одежде.  Остатки одежды вообще  достаточно редко встречаются в Крюковско-Кужновском могильнике, тем более в мужских погребениях, и поэтому каждое упоминание о них представляет большую ценность.
Одним из таких погребений является погребение № 18 (604), исследованное Ворониной Р.Ф. в ходе раскопок 1968 г. Погребение содержало остатки вышивки оловянным бисером, находящиеся на шейном вырезе, рукавах и подоле одежды. Воронина Р.Ф. указывает, что вырез был таким же, как у женских глухих рубах – округлым с небольшим вертикальным разрезом спереди.  Края разреза зафиксированы застёжкой-сюльгамой. Рукава также достигали запястий, но были несколько шире.  По длине рубаха достигала середины бёдер, т.е. была несколько короче женской [3, с. 37].
Данных, приведённых выше, недостаточно для реконструкции кроя подобной одежды. Этот важный аспект позволяют прояснить остатки одежды из погребения № 55, которое, судя по инвентарю, также являлось мужским [2, погр. 55].  
Текст описания погребения № 55 из рукописного дневника Иванова П.П. отличается от текста того же погребения в публикации могильника [5, с. 26-27]. Одним из наиболее интересных моментов,  опущенных в публикации 1952 года, является описание декора одежды.   Полностью здесь приводить рукописный текст погребения не имеет смысла. Для нас важно в данном случае только упоминание об остатках одежды: «На костяке и под костяком остатки от одежды: в виде пятен и мелких  плоских оловянных пуговок, нашитых на материю в виде продольных полос»  [2,  погр. 55].  К сожалению, чертёж погребения, сопровождающий рукописный текст, был выполнен Ивановым П.П. в виде карандашного наброска. Положение мелких предметов, в частности украшений одежды, на нём не отмечено.
Однако указанное исследователем расположение оловянных пуговок, «нашитых на материю в виде продольных полос», само по себе достаточно информативно.  Оно совпадает с описанием расположения таких же пуговок в женских погребениях № 344, № 417, № 433, № 474, № 559, рассмотренных выше. Расположение остатков текстиля и декора «на костяке и под костяком…», однозначно указывает на то, что данный предмет одежды был одет на погребённого и являлся его собственной одеждой, а не погребальным даром супруги.
Более сложно ответить на вопрос была ли одежда из погребения № 55 распашной или глухой.  Дело в том, что в мужских погребениях Крюковско-Кужновского могильника маркера распашного кафтана в виде ряда сюльгам от верха груди до пояса не наблюдается.  Сюльгамы обычно пришпилены к одежде в виде одной группы, а не продольной линии, как, например, в погребениях №№ 90, 149, 175 и других  [5,  с. 37, 51, 60].  Скорее всего, они являются погребальным даром, а не фиксируют края одежды.
Однако, в данном случае, это не имеет принципиального значения, ведь, как мы уже выяснили выше крой глухих и распашных одежд был схожим. Таким образом, сходный вид декора и его расположение в указанных женских погребениях и в мужских погребениях № 55 и № 18 (604) позволяют с большой долей вероятности предположить, что мужские и женской верхние глухие рубахи  были схожи по крою и силуэту. Различия касаются только рукавов, они шире, чем у женских рубах, и длины подола: мужские рубахи короче женских – до середины бёдер.
Ещё одной, крайне ценной находкой, происходящей из того же погребения № 18 (604)  раскопок 1968г. является  распашной кафтан, сшитый из шкур мехом наружу и одетый поверх глухой рубахи. Силуэт и крой её, судя по реконструкции автора раскопок,  не отличался от мужской глухой рубахи, за исключением осевого разреза. Интересно, что рукава и подол кафтана были несколько короче рукавов и подола рубахи.  Воронина Р.Ф. предполагает, что это было сделано для того, чтобы не закрывать богатый декор рубахи [3, с. 37].
Эта находка подтверждает высказанное выше предположение о том, что кафтан и рубаха могли одеваться одновременно, а также о меньшей длине кафтана относительно рубахи при их одновременном использовании.
Остатки небольших фрагментов меховых одежд являются нередкой находкой в мужских погребениях Крюковско-Кужновского могильника [3, с. 37]. Как уже упоминалось выше, в мужских погребениях маркера распашного кафтана в виде ряда сюльгам от верха груди до пояса не наблюдается. Однако, в погребении № 18 (604), где такой кафтан присутствует, сюльгамы также расположены группой, а не в одну линию. Они не скрепляют борта распашной одежды, а просто приколоты к ней сверху. Следовательно, указанный маркер для мужских погребений недействителен и мы вполне можем предположить,  что фрагменты одежды из меха из других мужских погребений также являются остатками распашных одежд типа кафтана из погребения № 18 (604).
Как уже упоминалось выше, кафтан из указанного погребения был одет поверх глухой рубахи, борта его не были скреплены застёжками. Поверх кафтана был одет ременный пояс [3, с. 37]. Остатки меховых одежд в других мужских погребениях также зачастую  находятся под ременным поясом, как  например, в погребениях № 55, 67, 123 и других [5,  с. 26-27, 30, 46]. Эта особенность позволяет прояснить манеру ношения мехового кафтана, борта которого не фиксировались вдоль груди, как в женских погребениях, а просто прихватывались поверх поясом.
Могли ли подобные распашные одежды быть сшиты не только из шкур, но и из ткани, как в женских погребениях, сказать пока трудно. В пользу подобного предположения говорит тот факт, что в женских погребениях также встречаются остатки меховых одежд, как, например, в погребениях № 73, 227  [5,  с 33, 79]. Кроме того, неизвестно являлась ли одежда из погребения № 55 глухой или распашной, ведь для мужских погребений, как мы уже выяснили, маркер кафтана в виде линии сюльгам недействителен.
Таким образом, можно достаточно уверенно реконструировать два вида мужской плечевой одежды среднецнинской мордвы.
Один из них представляет собой туникообразную глухую рубаху, совпадающую по силуэту и крою с женской рубахой.  Отличие заключается в несколько большей ширине рукавов и меньшей длине рубахи – до середины бёдер.
Другая разновидность плечевой одежды представляет собой распашной кафтан, сшитый из шкур пушных зверей, сходный по силуэту и крою с вышеописанной рубахой, но имеет спереди осевой разрез. Рукава и подол кафтана были несколько короче рукавов и подола глухой рубахи. Борта кафтана не скреплялись сюльгамами, а прихватывались ременным поясом в районе таза. Возможно, что подобная распашная одежда могла быть сшита не только из шкур, но и из ткани.
Данное исследование стало возможным благодаря поддержке и содействию директора Моршанского историко-художественного музея Морозовой Любови Михайловны и главного хранителя музея Казиной Галины Викторовны, которым автор статьи выражает свою искреннюю благодарность.


1. Воронина Р.Ф. Южные и степные влияния в культуре среднецнинской мордвы 8-11вв. // КСИА. – Вып. 218, 2005.
2. Иванов П.П. Дневник исследования на песчаной дюне у Кужновского-Крюковского кордона, в 1 версте от с. Крюково Моршанского района Тамбовского округа ЦЧО в 1929 - 1936 гг. // Фонды Моршанского историко-художественного музея.
3. Воронина Р.Ф. О некоторых деталях одежды среднецнинской мордвы 8-11 вв. // КСИА. – Вып. 140, 1974.
4. Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. –  М., 1973.
5. Материалы по истории мордвы 8-11вв. Крюковско-Кужновский могильник. Дневник археологических раскопок П.П. Иванова. Издание Моршанского краеведческого музея, 1952.
6. Хвощинская Н.В. Финны на западе Новгородской земли. (По материалам могильника Залахтовье). – СПб., 2004.
7. Ефимова Л.В. Ткани из финно-угорских могильников 1 тыс.н.э. // КСИА – Вып.107, 1966.